Всё в мире взаимоувязано
морскими узлами судеб.
Что было - про то рассказано -
куда интересней, что будет...

Грустно сидим на завалинке;
скользят по экранам сюжеты...
А мы... такие же маленькие...
только не ждём ответов...
Не огорчайся, милый друг,
что стало всё не так, как прежде,
не столь сплочён наш тесный круг -
ведь сами мы совсем не те же.

Жизнь пригасила нас слегка:
мы не горим, но вяло тлеем;
всё чаще в креслах мнём бока -
и даже шутим еле-еле.

Возникло много новых тем:
о сахаре, давленьи, боли...
А жизнь проходит, между тем:
она нас боле не неволит.

Мы стали строже и скучней
в заботах о своём здоровьи
и опасаемся ночей,
когда гормоны бродят в крови.

Зато всё меньше вздорных фраз
(коль разговор не про погоду):
ну, если это не маразм,
то мы мудреем год от году.

И, поднимая рюмку ввысь,
тебя приветствую - как прежде!
Всё удалось. И наша жизнь - 
весёлый памятник надежде.
Иногда кажется, что жизнь - это придуманные кем-то для нас испытания. И избежать их никак не удастся: нельзя просто отойти в сторонку и безбедно переждать этот восхитительный и краткий миг собственного осознания.

Но мы всё равно будем жить - долго и счастливо...
Страшит неведомое.
То, с чем свыкся,
    становится докучливой привычкой
    внушающей доверие:
не вера,
    но смутное предчувствие её.
Налей-ка
полней-ка,
нарежь-ка
корейку -
мы выпьем за здравие, за упокой.
Нас мало осталось,
нам мало осталось -
но мы-то ведь живы с тобой!
Нет зависти к оставшимся в живых:
никто своей судьбы не обойдёт.
Покинув ненадолго вас одних,
сегодня я отправился в поход...

Светла печаль и невесома грусть.
Отброшен скорбный груз земных забот.
Не думаю, что я сюда вернусь,
попав в Природы вечный оборот.

Вы - дальние, вы - ближние мои!
Не стоит беззаветно горевать.
Не верю я в бессмертие души -
но вдруг мы всё же встретимся опять?

Не сожалейте, что прервётся нить:
везунчики! ведь нам случилось жить.
Я соберу на стол еду простую:
прощание не требует пиров.
Пью молча - по ушедшим не тостуют;
и им не скажешь бодро: "Будь здоров!"

Эх, память! Как же ты недолговечна!
Девятый день, потом сороковой...
Слова банальны в поминальной речи -
ушедшие их не возьмут с собой.

Набухли слёзы. Запершись в квартире,
я поминал не их, но и себя;
мне стало неуютно в этом мире:
ведь с ними отошла и часть меня.

В безграмотности есть своё очарование:
то, что для людей образованных давно стало привычной рутиной, для человека безграмотного долго оставалось неведомым - а, значит, встреча с ним может стать приятным открытием и даже откровением.

Жизнь удалась... в какой-то мере:
я не в тюрьме и не в изгнаньи;
и восполнимы все потери,
и я не в коме, а в сознаньи.

Прекрасны горизонты роста
(пусть в ограниченных пределах);
хотя расти уже не просто,
но организм не переделать.

Труды стремятся к завершенью,
и дней уже не то, чтоб много...
Я часто был на равных с богом
и не писал ему прошенья...

Печально лишь, что перспектива
становится ретроспективой.

Насколько интереснее и идеологически вывереннее было бы творчество группы Pink Floyd, если бы ими руководил Лондонский городской комитет комсомола, а организационной работой занялись сотрудники МИ-5.
Сколько интересных романов смог бы ещё написать Джон ле Карре.

Люди в массе своей альтруисты: они всегда готовы поделиться с другими своими заблуждениями. Особенно в области медицины.
Как хорошо, что Новый год
случается не часто;
он целый год прилежно ждёт,
чтоб Старый склеил ласты.

И вот - когда невмоготу,
когда достал всех Старый -
черёд приходит и ему:
Он будет Новой карой.

И мы прилежно за столом
сидим и пьём, едим и пьём
со всем честным народом.

Напасти - прочь, и счастье в дом -
как в хату Старый дуболом -
заходит Новым годом.

Воспоминанья - призрачная боль;
они живут, уже не существуя,
порою - веселясь, порой - тоскуя -
и в перспективе обращаясь в ноль.

Забытые - они нас не волнуют,
оставшиеся - едки, словно соль;
а те, что превратились в алкоголь,
хмелят и радуют... и вновь тоскуют...

Воспоминанья девственно пусты,
просты, экологически чисты...
Они бесследно исчезают с нами,
не заполняя призраками мир...
Забвенье обезлюдевших квартир,
покинутых ушедшими жильцами.

Бутылка выпита до дна -
жаль, что одна...
Печально, что мы мало пьём -
и не вдвоём.

Здесь нет тебя, а только прах...
Прости - я не успел проститься.
Так исчезают в зеркалах
ушедшие навеки лица.

Дровосеки-гомосеки
пьют за ужином просекки.
Зычно чистят носики...
Им ночью снятся просеки.

Здесь иногда бывает страшно весело... иногда - весело, но страшно... но чаще просто страшно.

Место, где клоуны борются с дегенератами.

Как быстро, незаметно и с удовольствием
        становится родным и близким фашизм.

Бабочкой однодневкой
        слетает шелуха культуры (или что там было вместо неё).

Мозг освобождается от рассуждений.

Единение самодовольства и убеждённости.

"Чего изволите-с?"- услужливо изгибается халдей.

"Никто не уважает меня -
        и я никого не уважаю."

Тайная зависть к бабуинам:
        они смогли естественно и свободно выстроить фашизм,
        а нам постоянно приходится преодолевать последствия разума.

Я буду корчиться в огне - 
зато очищусь:
умрёт съедобное во мне,
что годно в пищу.

Я стану прахом и золой -
Первоначалом;
вздохнёт Природа надо мной -
и всё сначала.

В круговоротах вещества
столь быстротечных
начну я с чистого листа -
и буду вечным.

Когда прервется жизни нить,
нелепо тупо в яме гнить. ;-)

Мои ощущения?
Маленький пингвин в центре пустыни с мечтою об океане.

Profile

dr_jekyll44: aun aprendo (Default)
dr_jekyll44

September 2024

M T W T F S S
       1
2345678
9101112131415
16171819 202122
23242526272829
30      

Syndicate

RSS Atom

Most Popular Tags

Style Credit

Expand Cut Tags

No cut tags
Page generated 2025-05-23 12:47
Powered by Dreamwidth Studios