Паломничество без определенных намерений

В безграмотности есть своё очарование:
то, что для людей образованных давно стало привычной рутиной, для человека безграмотного долго оставалось неведомым - а, значит, встреча с ним может стать приятным открытием и даже откровением.

Как быстро, незаметно и с удовольствием
        становится родным и близким фашизм.

Бабочкой однодневкой
        слетает шелуха культуры (или что там было вместо неё).

Мозг освобождается от рассуждений.

Единение самодовольства и убеждённости.

"Чего изволите-с?"- услужливо изгибается халдей.

"Никто не уважает меня -
        и я никого не уважаю."

Тайная зависть к бабуинам:
        они смогли естественно и свободно выстроить фашизм,
        а нам постоянно приходится преодолевать последствия разума.

Выходцы из бедных слоев общества, выучившиеся благодаря самоотверженности семьи,  общины, собственным личным качествам, благоприятному случаю, они постоянно чувствовали себя обязанными «народу», из которого выбились – и шли обратно, в народ, не осознавая своей уже инородности, ненужности этому народу.

В этом их отличие от интеллектуалов западной цивилизации. Вы можете себе представить хождение Леонардо в народ? Вольтер, идущий преподавать в сельскую школу?

Интеллектуалы занимались тем, для чего себя подготовили: мыслью, познанием.

Интеллигенция рефлексировала о своём «счастливом», «неожиданном» выпадении из народа – и постоянно норовила этот народ облагодетельствовать, «вернуть свой долг». Тратила на это все силы – и удивлялась, когда народ «давал по шее».

Правдивее всех показал отношение народа и интеллигенции Лесков: «Студенты запятую в воду запускают – вот холера и началась!». Обиднее всего – Чехов: он был мудрее, а потому циничней и безжалостней к «русской интеллигенции».

Окончанием этой интеллигенции могло бы стать Ильф-Петровское: «Сам Васисуалий никогда и нигде не служил. Служба помешала бы ему думать о значении русской интеллигенции, к каковой социальной прослойке он причислял и себя. Так что продолжительные думы Лоханкина сводились к приятной и близкой теме: «Васисуалий Лоханкин и его значение», «Лоханкин и трагедия русского либерализма» и «Лоханкин и его роль в русской революции». Обо всем этом было легко и покойно думать, разгуливая по комнате в фетровых сапожках, купленных на варварины деньги, и поглядывая на любимый шкаф, где мерцали церковным золотом корешки брокгаузского энциклопедического словаря.»

Но нет! Русская интеллигенция возродилась – как гидра. И снова размышляет о своей роли в трагедии русского либерализма.

Обиднее всего и противнее, что сам я – такой же «интеллигент в первом поколении». Правда, не люблю «народ». Впрочем, истинный гуманист – всегда немножко мизантроп.