Алексей Балабанов. R.I.P.

[dr_jekyll44]

Алексей Балабанов. Мне больно

Алексей Балабанов. Алексей Октябринович.

«Мы все должны умереть, - сказал он про кино «Я тоже хочу», которое во всех интервью упорно называл последним, - и это нормально».

«Я тоже хочу» - фильм-эпитафия. И все же, несмотря на болезнь, он писал сценарий следующего фильма. Показал первый вариант другу и продюсеру Сергею Сельянову.

Священное чудовище Балабанов и его картины вызывали восхищение или отвращение. Никаких «да – но», без полутонов.

Главное качество его кино – абсолютный слух ко времени, способность ощущать (хочется сказать: ощупывать) хронотоп как экстремальный сгусток подсознания. Именно он, лучший, талантливейший автор в своем поколении сформулировал, прочувствовал, прожил на экране «здесь» и «сейчас». Кафкианскую и беккетовскую атмосферу умирания большой страны, «взлетающей в пропасть», черную эксцентриаду девяностых, душное клаустрофобическое пространство нулевых. Он, как нож в масло, входил в любой жанр: триллер, гиньоль, притчу, смешивал воздушную сказку с жестоким романсом, и все это упаковал в свое любимое роуд-муви.

Он говорил про уродов, находя в них следы человеческого, и про людей, которые ведут себя по-уродски. Про страну, которая так и осталась кафкианским замком, «зоной», по которой бредет отчужденный герой. Брат и Чужой, образ «раздвоенной русской души».

Он ошибался. Но никогда не врал.

Он был надорван «Рекой» – заветной мифологической кинофреской. Случилась трагедия – погибла главная актриса. Фильм не состоялся. Кто знает, как сложилась бы его биография, после «Реки». Потом была кармадонская гибель его товарища, актера Сергея Бодрова. По его сценарию Балабанов снимал «Морфий» – морфий убивает боль.

«Ты кто?» – спрашивает в «Я тоже хочу» Бандит у вмерзшего в сугроб болезненного человека с портфелем в черных очках. «Я — кинорежиссер, член Европейской киноакадемии», отвечает Балабанов. «Мы нас самим себе простили», — поет за кадром Леонид Федоров.

В этом кино режиссер с предельным простодушием и достоверностью разыграл личный Апокалипсис, прощание, исход и… надежду на чудо.

Чуда не произошло.